АРЧИБАЛЬД КАРТМАН ИЩЕТ ДРУГА И ПРАВУЮ РУКУ

Tuppence Middleton

имя Татьяна Голдштейн

возраст 31

род занятий Помощник Арчибальда Картмана. Возможно, ведет часть его дел.

описание:
Татьяна (Таня, Тати) Голдштейн, урожденная Татьяна Георгиевна Морозова, была дочерью российских аристократов, удачно обосновавшихся в Лондоне за шесть лет до ее рождения. С юных лет Танечку готовили в жены английского аристократа: матушке, собственно, было без особой разницы, кто станет этим самым аристократом, лишь бы он не посрамил ее статус в высшем обществе. Несмотря на это обстоятельство, сама Татьяна с раннего детства четко знала, что ей уготована жизнь гораздо более интересная, чем просто существование в статусе супруги какого-то там аристократа. В восемнадцать лет ей удалось поступить, несмотря на недовольство родителей, в Кэмбридж — на факультет [на усмотрение игрока].
В ее планы, где не было места мужчинам, были, однако же, внесены коррективы: судьбой, богом, кем угодно — Тане было некогда задуматься о причинах случившегося. А случилось следующее: на ее пути появился красавец по имени Соломон Голдштейн. В себе он воплощал все, что она любила в мужчинах: стать, красоту, доброту, большой ум, уважение к женщинам... Да и что скрывать, материальное положение тоже говорило далеко не против него.
Но, справедливости ради, на момент первой встречи — а состоялась она в Британском музее и началась с жаркого спора по поводу одного из экспонатов — Таня ничего не знала о загадочном мужчине, но все следующие дни думала о нем. Оказалось, это было взаимно, ведь Соломон, движимый высоким чувством, каким-то чудом сумел отыскать ее и сходу признался в любви.
Дождавшись, пока возлюбленная получит образование, Соломон забрал ее в первое путешествие. За это время Таня даже научилась базовым основам сестринского дела (ведь никогда не знаешь, где пригодятся такие знания!). Прибыв из первого путешествия, они сыграли свадьбу, несмотря на недовольство Морозовых, которые, впрочем, достаточно быстро дали свое согласие на брак. На их мнение повлияло не то упорство дочери, не то новость о недурственном материальном положении будущего зятя.
Во время одного из первых путешествий (теперь Таня даже не может вспомнить: вторым оно было или третьим) на пути семьи Голдштейн появился Арчибальд Картман. Полный энтузиазма, он как-то умудрялся втягивать их в разные приключения, зачастую, причем, весьма опасные. За это время они крепко подружились, и это дружба кончилась, даже когда они вернулись в Лондон.
Но как и всегда, беспечная жизнь не может длиться вечно — всему приходит конец. Правда, иногда это случается до ужаса преждевременно. Тридцатитрехлетний Соломон Голдштейн умер, когда ей было двадцать семь. Неаккуратно обработанный порез привел к заражению и смерти. Уход мужа был страшен и произошел буквально на ее руках. Рядом не было никого, кроме Арчибальда, ведь на тот момент они были посреди своего путешествия в Эфиопии.
Татьяна всегда была сильной, и почти сразу после его смерти, дав себе всего пару дней на классический траур, заявила самой себе, что не будет лить слезы. Она помнила традиции некоторых народов, сама когда-то восторгалась их подходу к вопросам жизни и смерти, но теперь, столкнувшись с этим лицом к лицу, твердо решила поступить также. Она говорила, что годы, проведенные в его обществе, были лучшими в ее жизни и, вероятно, такими останутся. Поэтому Таня будет с теплом помнить их прекрасную любовь, их прекрасные годы, но точно не будет оплакивать те года совместной жизни, которым уже не суждено случиться. Даже спустя четыре года после его смерти она и думать не думает о новой семье. Иногда позволяет себе плакать, смотря на фотографии, но если и плачет, то с улыбкой; но если и вспоминает мужа, то с любовью.
Случившееся в Эфиопии сблизило ее и Арчи, а когда спустя год после смерти Соломона умерла и мать Картмана, Татьяна осталась в Лондоне вместе с ним; более того — она теперь не просто дает советы, а является его полноценным помощником во многих деловых и не очень деловых вопросах. Обладая логическим складом ума и характером чуть более приземленным, она играет в этой дружбе роль разума, а иногда роль заботливой старшей сестры, которая и рану обработает, и к ушибу приложит компресс.
Таня мудрая, знает себе цену и не терпит пренебрежения в отношении себя. В Лондоне она сумела заработать добрую репутацию, пускай некоторые и считали, что ее и мистера Картмана связывают не просто дружеские отношения. Но как объяснить людям, что она предана своему ушедшему мужу, а мистер Картман, кажется, женат на своих идеях?

дополнительно:
Если честно, хотелось бы, чтобы указанная мной информация осталась примерно в том же виде. Я очень люблю Таппенс, очень люблю имя Татьяна. Что касается фамилии, ее можно менять, но с учетом одного важного факта: Соломон, ее муж, был евреем, а поэтому фамилия должна так или иначе соответствовать. О ее образовании и вообще интересах (не считая путешествий и тяги к знаниям) я не стал ничего писать, ровно как и о деймоне - это уже на ваше усмотрение. Возможно, у Тани есть какое-то полноценное занятие в жизни (получится его совмещать с помощью Арчибальду или нет - вопрос другой) - это все обсуждаемо.
Быть может, она даже отыщет любовь?
Пишу неторопливо, предпочитаю посты среднего размера, открыт для любых идей и инициатив.

одобрение при приёме анкеты обязательно: да

Пример поста

Честное слово, Рейнард не думал браниться, но стоило ему споткнуться раз, стоило споткнуться два, стоило чуть не впечататься мордой в ковер, и он уже, под слегка глумливый смешок Мирры, бранился как заправский пират. Конечно, всего лишь себе под нос.
Первая мысль — генератор решил устроить вторую часть марлезонского балета. Это было очень даже возможно, вряд ли попытки самостоятельно починить его могли закончиться хорошо. Кое-как Рейнард добрался от генератора — тот по-прежнему не подавал признаков жизни. Пал смертью храбрых и воскресать не думал.
— Что за чертовщина? — в очередной раз шумно втянув воздух через нос, спросил он.
— Это большой дом, мало ли что горит, — мудро заметила Мирра, призывая поторопиться.
Извинившись с десяток раз перед гостями, Рейнард кое-как обследовал дом, по крайней мере те его части, до которых смог добраться, и в отчаянии вернулся обратно в зал. Света по-прежнему не было, запах по-прежнему не думал уходить. Но он будто был заморожен: не становился сильнее, не ослабевал — просто был и все. Рейнард здраво рассудил, что если бы что-то горело, то за время, потраченное на поиски источника, наверняка бы успел разразиться настоящий пожар. Что за чертовщина?!
Словно услышав его мысли, в дверном проеме появилась миссис Куэйл, напоминающая жуткую кладбищенскую статую. Она приподняла канделябр с горящими свечами, и огонь осветил ее морщинистое лицо, сделав его еще более жутким, чем было раньше. Она приподняла голову и спокойно произнесла:
— Это все они. Вы их разгневали.
В следующее мгновение свет включился. Разом во всех помещениях, заставив Формана от неожиданности чуть не подпрыгнуть на месте. Запах гари тоже исчез. Уж сколько он повидал за свои без года сорок лет, но даже это было несколько... Необычно. Уже в следующую секунду он понял, что это, наверное, часть какого-то местного колорита, в конце концов он сам чего только не устраивал людям, посещающим его сеансы. Может, так было со всеми приезжими? Да и кто эти самые «они», о которых говорила экономка? Вот уж правда, странное место, но так как странные места Форману нравились, он решил, что это даже любопытно.
— Что ж, все за стол! — торжественно произнес он, помогая мисс Клоу встать.
В глубине души, по всей видимости, он все равно был под впечатлением от произошедшего и, наверное, не в самом лучшем смысле, поскольку Мирра, отражение его души, совсем притихла, сидя на его коленях.
— Ивар, я готов поклясться вам, что с генератором были проблемы! Вы все сами видели! — чувствуя себя неловко, он качнул головой и посмотрел на Вивьен, будто хотел найти в ней поддержку.
— Ведь ты отлично разбираешься в генераторах, — шепнула как бы между делом Мирра.
Усмехнувшись, Рейнард отрезал кусок пастушьего пирога и начал его жевать, отметив мысленно, что он удался. За окном тем временем погода окончательно испортилась. Из окна открывался вид на поле, а если вернее — открывался бы, не будь тумана. Но каждый раз, когда в небе сверкала молния, в тумане угадывались очертания ваншипа мисс Клоу.
Чувствуя большую вину за произошедшее, Рейнард обдумывал дальнейшие действия.
— Может, если у вас нет планов на ближайшее время, то я предложу остаться? — с улыбкой спросил он, смотря на гостей. — Не думаю, что погода сейчас летная, хотя я и не летчик...
— Верно, — протянула Мирра.
— … А если с генератором действительно проблемы, то он обязательно выкинет что-то еще раз. И мы можем устроить сеанс, у меня как раз был план: провести его сегодня!
— Молодец, будто люди раньше не считали тебя дураком, — фыркнул Мангуст.
Форман мысленно согласился, но вида, конечно же, не подал.