самый эффективный менеджер
Катарина — 35-37 — глава отдела несчастных случаев в Додо-стрит 137

«

Катарина - живое воплощение книг про тайм-менеджмент и эффективное руководство. Строга, педантична, пунктуальна и неподкупна. Бесконечно обожаема начальством и так же ненавидима подчиненными. Светлые волосы, светлые глаза, жесткая линия рта - за глаза Катарину зовут мраморной. С другой стороны, она справедлива, никогда не отчитает без причины и её похвала имеет большой вес. Её отдел - лучший в Додо-стрит по показателям каждый месяц. Снова и снова.

Она не любит животных, ей некогда следить за цветами. У неё дома всё на своих местах. Для Хайвея она, пожалуй, слишком правильная и упорядоченная, больше похожая на механизм, чем человека.

Впрочем, у неё тоже могут слабости.

Например, в перевоспитании одной разгульной девицы, чьих демонов ей так хочется взять на поводок.

»

моя личная заноза в заднице
бонни — 26 — сотрудница СНУУПа

you hit me once i hit you back
you gave a kick i gave a slap
you smashed a plate over my head
then i set fire to our bed

«

у неё в руках револьвер, а в сапоге нож, она бегает за птицей - подрезает ей крылья;

но у птицы нет крыльев (зато есть хвост):

и с хвостом расставаться ей не охота

они друг другу совершенно не нравятся - и одновременно нравятся, словно подруга в подругу влюблены;

сорока говорит: "опять ты? чего тебе надо?"

бонни стреляет ей по хвосту - она в ответ жалобно скулит.

бонни не поясняет, что ей от сороки надо: она просто берёт и охотится за ней, как за последней преступницей (или врагом народа);

она пытается её убить.

сорока, естественно, убить себя не позволяет.

бонни это не останавливает.

сегодня ей стрельнут в ухо, а завтра с утра она проснётся как ни в чём не бывало - стабильность у сороки только в одном.

у неё в руках револьвер, а в сапоге нож, она бегает за птицей - подрезает ей крылья;

но у птицы нет крыльев (зато есть хвост).

бонни стреляет и сегодня всё равно.

»

HELENA BONHAM CARTER // ХУДОЖНИЦА-МУЛЬТИПЛИКАТОР НА ТВ

Ты рисуешь их. Маленьких, больших, в цвете и не только, двояко изогнутых, улыбчивых, вывернутых наизнанку. Твои персонажи составляют твою жизнь, хайвей — бесконечный источник твоего вдохновения. Твоими героями становятся окружающие тебя люди, их родственники и злейшие враги, их аквариумные рыбки и любимые дайнеры, безымянные пальцы их левых ног.

Ты в порядке.

Твой магнум опус зовётся: «Пожалуйста, выключайте свет». Это мультфильм, который показывают по телевизору. Про мальчика.

В первый раз он явился тебе во время рекламной паузы, и с тех пор ты видела его часто. Слишком часто, чтобы не зарисовать, не поговорить с ним, не сделать главным героем своей новой истории. Не помешаться.

Ты живёшь от разговора к разговору. Теперь Винсент приходит к тебе реже, чем раньше. Однажды вечером ты вспоминаешь, что попала на хайвей после смерти сына, но это здесь, разумеется, ни при чём.

Тебе нужно увидеть его. Кажется, кое-кто на радио мог бы помочь тебе в этом.

Ты — сигаретный дым с запахом старых духов и отпечаток помады на щеке ребёнка. Исходишь трещинами и выходишь вон вместе со сквозняком.

SAM ROCKWELL // ВЛАДЕЛЕЦ МОТЕЛЯ "РАЗВИЛКА"

Ты пиздец как устал.

Содержать сраный мотель — та ещё задачка. Вдвойне сложная, если тебе и твоему сраному мотелю нужно регулярно питаться чужими воспоминаниями.

Эта профессия тебе, прямо скажем, не очень подходит. Морда недружелюбная, манеры паршивые, где-то за ухом постоянно остаётся пена для бритья. Зато мотель живо отзывается на твои настроения: когда ты сыт и доволен, коридоры сияют, а в номерах пахнет цветами и ещё какими-то радостями. Вот только происходит это крайне редко — намного чаще тебе приходится бороться с нашествием тараканов и обваливающимся потолком.

Ты не очень счастливый человек. Правда?

Так было не всегда. Когда-то у тебя был образцовый постоялец — жил целый месяц, а может и все два, исправно платил, не докапывался до тебя с тупыми разговорами, но самое главное — воспоминания. Ебучий деликатес.

Кажется, его звали Исаак или типа того.

Но Исаак уехал, и с тех пор тебе приходится перебиваться мелкими полутрагическими эпизодами: как Гарри ушиб коленку, падая с качелей, как Элен потерялась в лесу, как Алехандро съел испорченный йогурт на завтрак — хлебные крошки по сравнению с тем, чем ты набивал свой желудок раньше.

Нет худа без добра. Пару месяцев назад ты заключил сделку с одним хером — директором туристического офиса. В обмен на мелкие услуги он отправляет к тебе свою клиентуру — мелкие сошки, но лучше, чем ничего.

Ты — необъятное волчье брюхо, и аппетит у тебя соответствующий. Как заканчиваются такие сказки? Ты не помнишь — или, может, не хочешь вспоминать.

ERLEND ØYE // АССИСТЕНТ ТЕЛЕВЕДУЩЕЙ, ЭКС-РАДИОТЕХНИК

Иногда тебе кажется, что за тобой следят. То есть, конечно, не кажется — так и есть. За тобой следят, наблюдают тысячей глаз, усмехаются из каждого радиоприёмника, машут невидимой ладонью, эдак недобро, с обещанием.

Ты думаешь: «Зря я ушёл на телевидение». Это правда. Зря.

Раньше ты работал на радио: занимался настройкой микрофонов, аппаратуры, всякое такое. Мелочи. И платили тебе за эти мелочи соответственно. Поэтому, когда руководство телевидения предложило тебе вдвое больше за вдвое меньшее количество часов, ты согласился, не задумываясь. Что теперь?

Теперь ты — ассистент мадмуазель Дерозье, подаёшь ей положенный товар в положенное время и стараешься выглядеть прилично на экране. Получается неплохо; в целом, ты доволен своей жизнью, своим положением и уж точно доволен своим достатком. К тому же, тебе предоставили политическое убежище и жёлтый галстук-бабочку.

Но время от времени знакомый голос из радио обращается к тебе и спрашивает мягко, с предвкушением: «Знаешь, что бывает с предателями?»

Ты знаешь.

Ты — надоедливая пылинка, которую пора вытереть со стекла. Ещё нет, но уже совсем скоро.

товарищ майор*
ваши документы, пожалуйста — ~ 32-34 — мне больше делать нечего, кроме как делами заниматься тут!

антон лапенко

«

_{это сердце не отпустит, не переболит
это чувство колким сгустком прячется внутри}

смазанное, случайное знакомство утекло из памяти Апрелины мыльной пеной, в воспоминаниях майора - синяки на запястьях и бледных ногах, тянешь руку - костенеет, сжимается. прижимает смех к губам дрожащей рукой [он распадается ртутными шариками, путается в волосах, оседает в легких - отравляет так, что не выведешь поселившегося в теле яда], взгляд отводит, прячет в линиях ладони. явно нехорошее что-то творилось с этой девчонкой, а ему непременно нужно было до сути дела докопаться.

он ведь не отец тебе? в голосе гнев - дрожью лезвия в воздухе, раскатами отгремевшего выстрела, белеющие пальцы - пальцы юнца, мальчишеские и ломкие. он ведь еще не был майором, и единственным его оружием были слова, о которые он сам спотыкался, рассыпая лишние буквы. острием - на Апрелину - не бойся пожаловаться на него, не бойся сбежать, не бойся...

вот только бежать-то ей было некуда

сначала скрывала от него [невыплаканные слезы - тусклым отблеском в глазах, гнилые лепестки синяков, над водой тлеющий, задыхающийся крик], затем - его. ложью неповоротливой, налитой отяжелевшим ледяным страхом, не отогретым его дыханием. Апрелина исступленно - поцелуями, срывающимся шепотом, оплетая спутанными волосами.

из письма в письмо колючее "почему?", рассеченное резкой линией [знает ведь, почему, - сорвался бы сам], не бойся, Апрелюшка, вытащу. хотел лечить обличать сажать таких, как апрелинин обидчик, да только с первым же [ты на кого пасть разинул, пес? знай свое место] костяшки содраны, отчаянное бессилие выгрызает безжалостным оскалом. безответные письма подрагивают, опускаясь в почтовый ящик. была ли она когда-то на самом деле?

[indent] если ты мне когда-то приснилась
[indent] когда-нибудь снова приснись

на хайвее ему место не указывают; олени неучтенные ходят, уборщик парка аттракционов взят на карандаш, бурная деятельность выдувает тревожные мысли, почтовый ящик жадно глотает белые конверты [ссыпаются пеплом в подставленные ладони, но пахнут не огнем, а весной]. майор проживает непрожитые жизни - просит короткий комментарий на интервью и дорабатывает вакцину в лаборатории. работаю под прикрытием - дает свой короткий комментарий.

всматривается в закатные всполохи отражений окон - а вдруг была?
_{всё как раньше, с той же силой, так же хорошо
только что-то не случилось, не произошло}

* может быть и не майором
— майор - единственный, кто замечал, что приемный отец Апрелины её домогается, но ничего сделать не мог и не решался. верит или хочет верить, что рано или поздно убил бы его. случайно убила Апрелина, за что отправилась в места не столь отдаленные;
— как вы понимаете, для этого персонажа нужно очень любить жевать стекло;
— внешность менять нежелательно, потому что ну Антон же.....
— разные жизни/работа под прикрытием на хайвее - идея, которую можно смело отсечь, если не понравится, мне просто хотелось дать возможность использовать как можно больше образов Лапенко;
— предлагаю обменяться текстами сразу, чтобы всем было хорошо и комфортно, после чего выдам связь, ключи от своего сердца и все собранные плейлисты ♥

»

без пледа и кружки горячего какао не подходите.
имя именуется — возраст растится — род деятельности делается

diego barrueco

«

[indent] Своих первых не выбирают ;
[indent] Монако зовёт его « Карло » и советует найти себе друга по имени « Монте », забыть о союзе « и » и именоваться « Монте-Карло ». Монако находит себя удивительно остроумным и смеётся в кулак, потом отмывая свои « ха-ха » мылом ровно тринадцать раз.
[indent] Монако удивляется, как можно быть таким неудачным человеком - не неудачником, просто неудачным ; про Карло непременно сняли серию в мультике с канала Дисней, где он разбивает зеркало, переходит дорогу, после чёрной кошки, и потом целый день страдает от неудач. Кажется серию включили на постоянный повтор.
[indent] Карло стоит возле туристического офиса и продаёт воздушные шарики. Вчера он с ними чуть не улетел, теперь Монако привязывает его к земле тугим канатом с пиратского судна. Когда Карло волнуется, его лёгкие вместо кислорода принимают только гелий, Монако лишь на тринадцатый раз научился над этим не смеяться.
[indent] Карло непременно окажется тут, если позовёте или случайно выпустите воздушный шарик из руки ; Карло непременно окажется тут, чтобы рассказать вам о своей сегодняшней неудаче - может быть так вы почувствуете себя чуть лучше ( важно : не приглашайте его, если у вас кто-то умер, потому что тогда Карло просто будет долго плакать ) ( ещё важно : имейте при себе салфетки, потому что его сопли имеют тенденцию затапливать Атлантиду ).
[indent] Монако непременно окажется тут, чтобы Карло вытащить из очередной неудачи. Хотя бы на сегодня. Но убедительно попросит себя из всех рассказов стереть - Карло будет долго пытаться водить ластиком по лбу.
[indent] Карл никогда никому не расскажет, что именно он рисовал брошюры туристического офиса, которые теперь липнут к мусорным бакам и кружатся вокруг них вместе с мухами ; Карл будет смотреть и гордиться, пока в очередной раз бежит от полиэтиленового пакета, что преследует его который день и отчаянно пишет неприятные смс. Предложение пойти в полицию отсекается сразу.

»

первый среди равных
смотритель (оскар гудвин) — 30-50 лет — учёный, основатель лаборатории

kyle maclachlan

«

Карандаш в правом кармане. Что ещё? Запасной грифель в левом. Что ещё? Платок для очков. Очки для чтения. Что ещё? Некоторое количество разумных сомнений. Что ещё? Платок для рук. Носовой платок. Таблетки по расписанию. Гребешок для волос. Девятнадцать металлических зубчиков. Что ещё? Пустая стеклянная ваза посреди комнаты. Металлический зубчик на дне стеклянной вазы. Стеклянная ваза, оказывающаяся пустой не до конца. Взгляд по прямой: из точки А в точку Б. Что ещё?

YOUR BODY IS NOW A GLASS CONTAINER

Смотритель — тот, кто присматривает. Смотритель не несёт ответственности за проекты, осуществляемые под началом сотрудников Лаборатории. Смотритель занимается только тем, что выдаёт разрешения: ставит подпись в правом нижнем углу, жмёт нужные руки и желает успешной работы. Руки после пожатий он обязательно вытирает.

Вы не знаете этого, но за всё время своей работы Смотритель ни разу не ответил на прошение отказом. Может быть, поэтому у Лаборатории довольно скверная репутация.

Потому что старый ворон разбаловал своих птенцов.

Однажды Смотритель решил, что любит Лабораторию и беспокоится за неё: что будет, если сюда нагрянет СНУУП в полном составе? Если кто-то нарушит соглашение о защите внутренней информации? Если против Лаборатории ополчится весь хайвей? Смотритель подумал, что ему нужен рупор, способный склонить общественные симпатии на его сторону. Так в Лаборатории появился проект, для простоты закреплённый за его фамилией. Осуществление проекта он, конечно, делегировал профессионалам.

Проектом «Гудвин» занимались сразу несколько сотрудников, и все они регулярно предоставляли Смотрителю образцы, пока он не отдал предпочтение одному — под индексом «Тильда». Смотритель заверил его печатью и выпустил в мир.

YOUR MIND WILL BECOME A SPONGE

Это начиналось как мысленный эксперимент, идея, способная успокоить зачинающуюся паранойю. Это грозит закончиться катастрофой, потому что Смотритель заводит новый платок — чтобы вытирать со лба холодный пот или прятать в него беспокойные пальцы. Каждый последний четверг месяца он говорит с проектом под индексом «Тильда», смотрит ему в глаза и чувствует: замешательство, азарт, но больше всего — страх.

Цель проекта «Гудвин»: защитить Лабораторию. Но что ещё ты можешь сделать с такими возможностями, Оскар?

Что ещё?

»

крепкая рука помощи
ханна — 30-36 лет — травматолог в больнице св. иосифа

bae doona

«

Б • А • М • С
у тебя очень тяжёлая рука - для врача-то, как иронично. удар - не выведешь после краску из-под кожи ещё неделю. на мне ты, конечно, не проверяла никогда - спасибо, - но других мне повидать всё-таки пришлось. кажется, что ты любого можешь переломать пополам - или на все три части - словно тоненькую зубочистку, которой ты обычно вычищаешь грязь из-под ногтей в перерыве.

лучший работник каждого месяца: наибольшее количество поступающих и прекрасно вылеченных пациентов.

иногда мне кажется, что все эти поломанные рёбра, сбитые локти и сотрясения - твоих рук дело.

ты подмигиваешь, когда за очередным пациентом закрывается входная дверь. я молчу.

мы - отличная команда.

и появилась она благодаря именно тебе. и твоему тяжёлому - чуть меньше, чем руки - взгляду, который в один день припечатал меня прямо к креслу в кабинете.

ты сказала: "собирайся, кашпар, мы идём на свидание".

ты сказала: "в ту дерьмовую закуску напротив, которая мозолит мне глаза каждую среду".

ты сказала: "сегодня как раз таки среда".

я решил промолчать. на всякий случай.

• • •

что ж, это оказалось не свидание. можно сказать, что это стало облегчением. но реальность оказалась ещё хуже: ты знала про мою... "болезнь". твой взгляд был не только устрашающим, но и чертовски внимательным. а мозг - сообразительным настолько, словно вместо него стоял супер-новомодный компьютер, о котором обычно пишут фантасты.

ты сказала: "я знаю, как тебе помочь".

ты сказала: "ты классный парень, кашпар, и я хочу тебе помочь".

ты сказала: "а ещё меня бесит, каким помятым ты вечно выглядишь от своей 'голодовки'".

ты сказала: "так, м. что насчёт партнёрских отношений, которые перерастут в дружеские буквально после одной картошки-фри, которую ты можешь мне заказать?"

я впервые за день улыбнулся.

мы - отличная команда.

»

тень в темноте, сигаретный дым
?? — ??? — ????

david bowie

«

Чёрная шевроле тормозит, поднимая в воздух клубы пыли. Ты ступаешь на раскалённый асфальт и выходишь неторопливо, почти манерно. Щелчок зажигалки - вступительный аккорд к медленной и мучительной смерти сигареты. Ты смотришь вдаль, щурясь за стёклами солнцезащитных очков - дорога впереди, дорога позади, от края до края горизонта.
Ты помнишь, что так было не всегда. Перед тем, как свернуть на WR0N6, ты спешил куда-то. Это была очень важная... Встреча? Свидание? Визит в больницу? Возможность извиниться или попрощаться? Ты не знаешь. Важно только, что это было очень в а ж н о, и тебе непременно нужно туда попасть, чем скорее, тем лучше. Напоминание каждый день маячит у тебя перед глазами - видимо, ты повесил этот кулон на зеркало ещё раньше, много раньше, когда помнил, куда именно едешь. Кулон мерно раскачивается, словно говоря: "Однажды ты вспомнишь", и ты веришь - слепо, бездумно.
Вот только клятый хайвэй всё не заканчивается.
А у нас с тобой как-то с самого начала всё не заладилось, с момента, когда я запрыгнула в твою машину ненастным осенним (наверное?) днём. Ты смерил меня скептическим взглядом - продрогшая и промокшая, я не очень-то вписывалась в твой кожаный, пропахший дорогим табаком салон.
Не то, чтобы мне очень хотелось.
Завязать вежливую беседу не вышло ни с первого, ни с десятого раза. Шум дождя кое-как заполнял гнетущую пустоту, пока ты не спросил:
- Куда тебя отвезти?, - а я не ответила, хмыкнув:
- Можно подумать, на этом шоссе найдётся хоть одно приличное место назначения.
Ты не ответил, но атмосфера в салоне ощутимо потеплела. Не прошло и пяти минут, как мы обменивались впечатлениями о хайвэе.
Наверное, нужно было принять во внимание твою бесцеремонность, жесткий взгляд разномастных глаз и неровный смех. Наверное, не стоило красть ту безделушку, пусть даже она висела прямо у меня перед носом и заманчиво б л е с т е л а. Кто же знал, что это важная для тебя вещь? Никто, вообще никто не хранит важные штуки на виду.
Ииии вот мы здесь - я бегаю от тебя по всему хайвэю, как от чумного, пока ты пытаешься вернуть последнюю сохранившуюся часть своей памяти, которую я по незнанию умыкнула. Где-то в промежутках между "Не поймаешь!" и "Поймал." мы пересекаемся, чтобы потрепать друг другу нервы, обменяться последними новостями, поднять градус всех возможных напряжений (как будто там ещё есть куда) между нами и просто душевно провести время. 
Why do we always gotta run away?
And we wind up in the same place,
It's like we're looking for the same thing.

»